Объясняя религию - Страница 31

Однако Хамфри показывает несостоятельность этого объяснения. Вряд ли умы будоражит само по себе воздействие мысли на материю, поскольку в этом воздействии как таковом ничего сверхъестественного и даже удивительного нет. Когда ваши губы растягиваются в улыбке, потому что вам радостно, это самое что ни на есть воздействие сознания на материю. Если показать вам фотографию с жертвами автокатастрофы или хирургической операцией, у вас слегка участится сердцебиение и изменится электрическое сопротивление кожи. Это тоже воздействие психического состояния на физическое, но никто здесь ничего потрясающего не видит. Телекинез завораживает верящих в него не тем, что некое намерение приводит к некому воздействию, а тем, что воздействие оказывается точно таким, как было задумано. Если предполагаемый экстрасенс желает, чтобы пресс-папье сдвинулось по столу влево, оно движется именно влево. В данном случае подразумевается передача подробной мысленной инструкции, подчеркивающей, что сдвинуться должно именно пресс-папье, а не стакан, и сдвинуться оно должно именно влево, а не куда-то еще. Вся эта информация воспринимается намеченным адресатом, правильным образом расшифровывается и оказывает заданное воздействие.

Сверхъестественно? В каком-то смысле вовсе нет. Восприятие правильным адресатом точной информации, оказывающей заданное воздействие, – явление вполне знакомое, поскольку именно так все мы управляем собственным телом. Намерение протянуть руку за чашкой кофе воплощается в том, что намеченный адресат (рука) движется в заданном направлении. Поэтому сверхъестественность перемещения пресс-папье заключается не в том, что мысль управляет физическим объектом, а в том, что она управляет объектом посторонним, не являющимся частью нашего тела. У нас сформировано сильнейшее интуитивное представление о том, что мысль управляет лишь телом, ведь именно так мы учимся взаимодействовать с окружающими предметами в первые же месяцы жизни – дотягиваемся, толкаем, щупаем и т. д. Поэтому представление о том, что мое намерение воздействует не только на мою собственную руку, но и на дверную ручку, которой пока не коснулась моя рука, идет вразрез с интуитивным. Это и есть элемент противоестественности.

Она представлена в таком виде, который сохраняет интуитивное ожидание, что воздействие мысли на физические тела (в стандартном случае – на собственное тело человека) осуществляется в полном соответствии с намерением. У моего знакомого не вызвало никакого удивления, что палец шамана явился на свет именно в той деревне, куда его отправлял владелец. Представления об «управлении согласно решению» настолько естественны, что адепты телекинеза не заостряют на нем внимания и даже не упоминают о нем. Однако, как показывает Николас Хамфри, для притязаний на сверхъестественное это неотъемлемый элемент. Предположим, я верю в не знакомое больше никому паранормальное явление, свидетельство которого выглядит так: во-первых, при попытке магическим образом переместить носки в корзину для грязного белья чайная чашка оказывается в раковине (и наоборот); во-вторых, когда моей подруге Джилл грозит опасность, мне снится мой друг Джек, поедающий торт (и наоборот). Противоестественность налицо (мысль движет предметы, будущие события получают непосредственное отражение в моем сознании), но простора для интуитивных умозаключений не хватает. С такими исходными данными едва ли приходится рассчитывать на успех на экстрасенсорном поприще.

От каталога к экспериментам

Итак, сочетание нарушения онтологических ожиданий с сохранением потенциала для умозаключений определяет сходство между сверхъестественными представлениями. При этом общие черты присутствуют не в самих представлениях, а в шаблонах, по которым они строятся, в рецепте, который вычленяет онтологическую категорию и маркер противоречия, сохраняющий в целости все не отсеченные им умозаключения. Это позволяет предположить, что разнообразие шаблонов не так уж велико.

Хорошая концепция сверхъестественного подразумевает принадлежность к той или иной онтологической категории. Однако онтологических категорий немного. Более того, у нас есть все основания считать, что категориями ЖИВОТНОЕ, ЧЕЛОВЕК, ОРУДИЕ (включающей не только орудия как таковые, но и многие рукотворные предметы) и РАСТЕНИЕ все и ограничивается.

Онтологическая категория присутствует, теперь к ней нужно добавить противоречие. Но и тут у нас есть все основания полагать, что противоречий, сохраняющих описанный выше потенциал для предположений, много не наберется. Как мы уже видели, противоречие может завести в когнитивный тупик. Вы можете вообразить описываемое, однако простор для умозаключений будет невелик (ну да, статуя исчезает, когда о ней подумают, – и что с того?).

Поэтому каталог сверхъестественных шаблонов – более или менее исчерпывающий спектр успешно прижившихся в культуре образов такого порядка – довольно скуден. Люди представлены как обладатели противоестественных физических свойств (например, призраки или боги), противоестественной физиологии (боги, которые не растут и не умирают) или противоестественных психологических способностей (восприятие, лишенное барьеров, или предвидение). Те же качества могут быть у животных. Орудия и прочие артефакты представлены как обладатели биологических характеристик (кровоточащие статуи) или психологических свойств (слышат сказанное). Перелопатив тонны мифов, сказок, анекдотов, комиксов, религиозных текстов и научно-фантастической литературы, вы получите невероятное разнообразие образов, но убедитесь при этом, что число шаблонов крайне ограниченно и, по сути, сводится к приведенному выше короткому перечню.