Объясняя религию - Страница 63

Значит, предки и боги совсем как люди? Не совсем. Есть одно важное, но тонкое различие, как правило не выраженное явно в высказываниях об этих могущественных существах. Вот в чем оно заключается: в социальном взаимодействии, как я уже говорил, мы всегда исходим из ограниченности доступа других лиц к стратегической информации (и пытаемся просчитать степень их осведомленности). При взаимодействии со сверхъестественными силами человек исходит из полноты их доступа к стратегической информации.

Сверхъестественные сущности наделяются хорошим доступом к информации. Нахождение в нескольких местах одновременно или невидимость дает им возможность получать сведения, которые реально существующим людям добыть труднее. Это не значит, что такие сущности непременно считаются мудрее простых смертных. Смысл не в том, что они знают лучше, а в том, что им зачастую попросту известно больше. И действительно, во многих историях (курьезных случаях, воспоминаниях, мифах и т. п.), где наряду с людьми действуют и такие силы, расклад, при котором религиозная сущность владеет информацией, которой у человека нет, встречается намного чаще, чем обратный. Бог знает больше, чем мы; предки наблюдают за нами. В большинстве местных описаний духов и других подобных сущностей мы обнаруживаем подразумеваемый доступ к информации, которого нет у обычных людей.

При этом чаще всего эксплицитно выражается лишь смутное предположение, что духи или боги просто знают больше, чем мы. Однако, судя по всему, на самом деле подразумевается нечто более конкретное, а именно что у богов и духов имеется доступ не ко всей подряд информации, а к стратегической (в нашем определении). Это хорошо видно на примере рассказов квайо о предках. На первый взгляд, их слова кажутся подтверждением того, что предкам просто известно больше: «Адало видят каждую мелочь. От них ничего не укроется. От нас [живых людей] – да [но не от них]», «Адало видят что угодно». Но стоит квайо начать пояснять эти утверждения, и они немедленно переходят от «сущностей, которым известно больше» к гораздо более конкретным «сущностям, которым больше известно о стратегических фактах»: «Адало видят что угодно <…> если что-то делается тайком, адало увидят; если кто-то помочится или будет менструировать [в недозволенном месте – это оскорбляет предков] и попытается скрыть, <…> адало увидят».

Иными словами, можно сказать, что адало, в принципе, видят скрытое от обычного человека, однако в первую очередь напрашивается вывод, что они отслеживают поступки, имеющие последствия для социального взаимодействия: тот, кто осквернил определенное место, ставит под удар других, поэтому должен совершить соответствующий обряд очищения. Информация о том, нарушил ли кто-то правила или нет, безусловно, является стратегической. Представление о возможных нарушениях активирует системы социального взаимодействия в сознании человека. Кроме того, всем и каждому из этих людей ясно, что именно такого рода информация доступна адало. Даже если она скрыта от человека (вот он «принцип несовершенного доступа»: обладание стратегической информацией не гарантировано), это не означает, что она скрыта от сверхъестественных сущностей (у них доступ не ограничен).

Вот еще один пример значимости стратегической информации. Колдуны – особенные, говорят представители малазийского племени батаки, поскольку могут превращаться в тигров с человеческой головой, а потом становиться невидимыми! Вроде бы явное описание противоестественных качеств. Но тут возникает принципиально важное продолжение: поскольку теперь они невидимы и летают где захотят, шаманы-оборотни могут подслушивать разговоры. От них ничего невозможно скрыть.

Именно так люди представляют предков и богов по всему миру. Человек переживает определенное событие. Какие-то сведения об этом событии оказываются стратегическими, то есть активируют системы логического вывода, обслуживающие социальное взаимодействие (обман, оценка доверия, сплетни, социальный обмен, создание коалиций и т. п.). При этом у человека имеется представление о находящихся вокруг сверхъестественных сущностях. И он спонтанно исходит из того, что этим сущностям доступна вся стратегическая информация о соответствующих событиях, даже если он сам и остальные люди не владеют ею в полном объеме.

Предельное выражение этого – представление о богах, которые знают все. Теологическая, литературная версия таких представлений постулирует, что богу доступна вся информация о мире со всех возможных точек зрения. Но мы знаем, что действительные представления часто расходятся с теологическими, как показали нам Барретт и Кил, поэтому совсем не факт, что люди в самом деле считают богов в буквальном смысле всеведущими. В этом случае они исходили бы из того, что вся информация обо всех аспектах происходящего в мире в равной степени ведома богу. А значит, вполне естественно утверждать следующее:

...

Богу известно содержимое каждого холодильника в мире.

Богу ведомо состояние каждого действующего механизма.

Бог знает намерения всех до единого насекомых во всем мире.

Хотя на самом деле гораздо привычнее следующие утверждения:

...

Бог знает, с кем вы встречались вчера.

Бог знает, что вы врете.

Бог знает, что я плохо себя вел.

Все зависит от контекста. Если в каком-то контексте утверждения из первого списка будут относиться к некоей стратегической информации, они покажутся естественными. Почему бы не считать, что богу ведомо содержимое вашего холодильника (если там находятся продукты, украденные у соседей), состояние неких механизмов (если вы используете их во вред) и поведение насекомых (если это саранча, которую вы в проклятиях насылали на врага). В таком контексте информация оказывается стратегической. Человек, представляющий подобную ситуацию, интуитивно и автоматически исходит из того, что стратегической для него информацией располагает бог.